Апрель. Весна. Именно в этом месяце, вдали от родного Замай- Юрта, 12 числа 1947 года родился будущий чеченский поэт и публицист Алвади Шайхиев.

 

Было это в годы сталинской депортации. Являясь уроженцем киргизского айыла Октябрьское, Ошской области он, как и все его соплеменники, безгранично любил родное село. А оно расположено прямо на берегу реки Ясси на стыке двух сопредельных республик.
Сама судьба предначертала юноше стать творческой личностью. Изумительно красивая природа, прекрасные люди, которые после тринадцатилетней депортации, вернувшись на родину, с огромной любовью восстанавливали свою жизнь и республику.
В родовом селе Алвади получил среднее образование. К творчеству юноша прикипел еще со школьной скамьи. Он исключительно любил стихи и все, что выходило из-под пера Мохьмад-Салахьа Гадаева. В те годы его произведения были под запретом. Но Алвади вместе с ровесниками долгими зимними ночами зачитывался стихами своего известного земляка и учителя.
Творческая биография Алвади началась ещё до службы в рядах Советской Армии — с журналистской работы в газетах «Маяк коммунизма» (Ножай-юртовский район) ныне «Халкъан дош» («Народное слово») и «Ленинский путь» (г. Грозный). Сегодня газета «Даймохк» («Отечество»).
После службы он устроился работать редактором Чечено-Ингушского книжного издательства. Кстати, Алвади Хасмагомедович — редактор первого перевода Священного Корана на чеченский язык.
Печататься начал с 1962 года. Свою первую книгу он выпустил в 1969 году. Его стихи публиковались не только в местных газетах и журналах, но и в «Литературной России», «Неделе», журнале «Наш современник», «Молодая гвардия», «Звезда», «Дон» и других крупных изданиях.
В начале 90–х годов прошлого столетия Алвади удалось выпустить в свет произведения Мохьмад–Салахьа Гадаева «Говрахь бере». Это был многолетний исследовательский труд Алвади Хасмагомедовича. Помню, как он радовался этому событию.
Наши пути–дороги с Алвади сошлись не в его родовом селе, не у нас в Дагестане, а в Литературном институте имени М.Горького, в Москве.
Кстати, он являлся его выпускником. Именно, тут в главном ВУЗе страны Советов, где готовят профессиональных служителей слова, осенью 1988 года Алвади организовал встречу Ауховской делегации с творческой интеллигенцией столицы с тем, чтобы через них донести до широкой общественности проблему дагестанских чеченцев, которые добивались восстановления своего исторического района в границах 23 февраля 1944 года.
За «Круглым столом» с мастерами пера, мы, в простой и непринужденной обстановке, говорили о необходимости возвращения всем населенным пунктам и самому Ауховскому району их исконных наименований.
Надо отметить, Алвади пользовался в родном Альма–матер большой любовью и уважением. Затем мы были и в Советском Комитете Защиты Мира, которым руководил всемирно известный писатель и общественный деятель Генрих Боровик.
После развала единой Страны Советов колесо истории вращалось не в той последовательности. И, к огромному сожалению, на всем постсоветском пространстве стали возникать так называемые «горячие точки».
А в соседней Чечено–Ингушетии, разделенной на два субъекта, началось наведение «конституционного порядка», а затем и полномасштабная война на всей территории Чеченской республики.
Естественно, в такой ситуации самыми уязвимыми становятся творческие люди, которые верой и правдой и своим емким словом служат народу. В условиях войны печатное слово, да и муза в том числе, мало кому нужны…
В годы войны в Чеченской Республике Алвади, поэт и публицист, оказался в творческом коллективе нашей газеты «Нийсо». При нем у нас работал литературный клуб (ТОМ), где не только начинающие и одаренные юноши и девушки приобщались к прозе и поэзии, но и мы, сотрудники, оттачивали свое мастерство.
Ежемесячно в газете стала выходить литературная полоса. Сам Алавди был в общении исключительно прост и доступен. Тогда у меня зародилась идея в школах Хасавюртовского региона и в учебных заведениях проводить встречи, конкурсы, читательские конференции. Без ложной лести отмечу, что проходили они исключительно организованно и творчески грамотно.
Алвади чувствовал пульс аудитории, он мог читать свои стихи, много и ненавязчиво рассказывать о своем творчестве, о коллегах, которых война разбросала по всей стране.
— Хорошо, мне повезло, — говорил он с какой–то грустью, — я попал в творческий коллектив, к своим коллегам, так сказать. Многим моим друзьям с тем, чтобы выжить в условиях войны, пришлось изменить привычный уклад жизни. Одни уехали за пределы республики и страны.
Наконец, когда война в родной республике закончилась, Алвади вернулся в Грозный. Он с головой окунулся в мир творчества. Писал, творил, были планы, проекты. Но коварная болезнь уже пустила свои жестокие щупальца.
Жизнь, естественно, непредсказуема. Мы можем только предполагать. Но все в миру от Всевышнего и с Его лишь позволения. Не стало и нашего друга, наставника, добрейшего человека. Патриота и надежного друга.
И, завершая эти заметки об Алвади Хасмагомедовиче, хочу привести цитату из его интервью. В нем он весь и есть. Именно так, достойно прожив жизнь, и свято веря в то, что мы, люди, всегда и во все времена должны оставаться братьями, он и покинул этот бренный и расшатанный мир.
В одном из своих интервью А.Шайхиев говорил: «Я всегда пишу о наболевшем, о том, что не дает покоя душе и сердцу, о бесконечной борьбе между добром и злом. Берусь за перо тогда, когда уже не могу не писать, не поделиться тем, что меня взбудоражило, не оставило равнодушным. Я пишу о судьбах людей…
Я вырос в стране, в которой одним из главных убеждений было: все люди — братья! И хотя государство не признавало религии, но, по сути, этот лозунг явно взят из книги Всевышнего, мы все дети Адама и Хавы (Евы), и нам не надо бояться друг друга.
Только взаимопонимание, взаимопроникновение культур может спасти мир. Нам надо не бояться, а уважать и любить друг друга…».
Похоронен Алвади в родовом селе Замай–Юрт. Здесь и улица, на которой он жил, названа его именем.
Дала гечдойла хьуна, тхан бусулба ваша 1алвади!

Другу и поэту

Алвади Шайхиев. Друг мой и поэт,
Невзначай раскрыл мне тайну и секрет:
Заявил, что пишет часто по утрам
(Значит, снятся мэтру строки по ночам).

От чего не спится другу, не пойму?
Может, детство снится дальнее ему?
И чужбина. Люди. Слезы и печаль.
В Замай-юрте солнце и родной причал…

Тут он не родился. Сослан был народ.
И страдал со всеми Алвадина род.
От зари трудились дети до зари,
Долгих лет тринадцать, я держу пари.

Аксакалы–старцы вспоминали Юрт.
На чужбине дальней средь киргизских юрт.
Тосковали молча по родным горам,
Отдавали души женщины слезам…

Родники им снились, что звенят в горах,
Как орлы парили гордо в облаках.
Алвади не видел эту красоту,
Покорял в стихах хоть, верно, высоту.

Начинал учиться на киргизском он
(На родном учиться права был лишен),
И стихи ложились в строки и в куплет,
Постигал науку будущий поэт.

…А когда вернулись в горы, в Замай-юрт,
Он ходил учиться в ближний Ножай-юрт,
И стихи писались на родном уже
Языке и слоге. Хорошо в душе.

Мама дорогая рядом у печи,
Он встречал рассветы часто у реки.
Но вопрос: «За что же сослан был народ»? —
Ставился поэтом и не между строк.

Говорить об этом громко, в полный глас,
Не давали долго. Все же пробил час.
Не вернуть нам годы и усопших там,
Что лежать остались по чужим пескам.

…Потому не спится другу моему,
Оттого и пишет часто поутру.
Вот и я, коллега, ночи напролет
Так боюсь, что мысли свой прервут полет…

Потому ложась я, ручку и листок
Под рукой имею, не сбежал чтоб слог.
Вот и эти строки написал к утру —
Я твоим советом, друг мой, дорожу.

Умар Якиев, член Союза
журналистов России.
На фото: Грозный, торжество по случаю семидесятилетия
Алвади Хасмагомедовича Шайхиева