Все ужасы судьбы мы испытали,
Косил нас голод смертною волной,
Мы Сталина в молитвах проклинали,
Но он молитв не слышал ни одной.
Муса Гешаев
Ритм моей жизни вот уже сколько лет меняется к зиме. Как известно, болезни активизируются в холодное время года, особенно у пожилых. И хотя ничем не смогла помочь отцу (Дала къинхетам бойла цуьнах) и матери, считая своим долгом поддержать их своим присутствием, проводила большую часть зимы в отчем доме. Благо, в моей второй семье меня понимали и препятствий никаких не чинили.
У отца была большая потребность высказаться, поделиться и он до боли тосковал по тем краям, где прошли его отрочество, юность, где он окреп, возмужал, где ценили его трудолюбие, честность, порядочность.
К счастью, мне не в чем себя упрекнуть – я с интересом его слушала, понимала и многие мои публикации появились на страницах родной газеты именно благодаря моему дорогому отцу.
Мама же предпочитала не вспоминать о том отрезке своей жизни и, будем откровенны, не очень идеализировала Среднюю Азию. Тем неожиданнее были для меня мамины воспоминания о возвращении на Кавказ…
Мои молодые родители, проводив сначала на родину родственников отца (мать и двух братьев), дождавшись, пока они доедут в Дагестан (в с. Симсир), сами стали готовиться к отъезду на Родину.
Как и все высланные, продав за бесценок нажитое имущество, родители выехали из Мирзааки (Киргизская ССР, Ошская область) в Ташкент. Испокон веков деньги служили людям. В основном, с их помощью проворачивают не очень благие дела. Но в данном случае небольшая сумма, благодаря которой местный киргиз согласился приобрести билеты для моих родителей на самолет до Баку, помогла им. Заблаговременно договорились говорить друг с другом на киргизском языке, ибо выезд чеченцев на Кавказ властями не приветствовался. Это несмотря на Указ о восстановлении ЧИАССР от 9 января 1957 г. А особенно нас не жаловали в Дагестане, где в каждом чеченском доме были новые хозяева, уже адаптировавшиеся к новым условиям жизни. Будем честны – более пригодными для жизни. В большинстве своей масса народа ни тогда, ни сегодня ничего не решала. Была голова, у которой ум был изощренным. И жестокость Даниялова, а, впоследствии равнодушие его преемников, дотянули проблему чеченцев Дагестана, да не только их, до наших дней.
Тогда же, в 58-м, и в аэропорту, и в самолете у молодых была своя, не менее важная проблема, чтобы их первенец, двухгодовалая девочка, не заговорила на чеченском, ведь они выдавали себя за киргизов. Хотя, как, скажите на милость, могли быть мой высокий русоволосый и голубоглазый отец киргизом и белолицая, с румянцем на щеках брюнетка мама — азиаткой? Просто, наверное, там, в Средней Азии, понимали тягу моего народа к родной земле, а здесь их не ждали и, более того, не жаловали…
По школьной программе я помню, что 9 январь 1905 г. – кровавое воскресенье.
И надо было случиться так, что спустя 52 года именно этот день стал праздником для моего народа изданный Указ о восстановлении Чечено-Ингушской АССР и протянул луч света к свободе репрессированных народов – чеченцев и ингушей.
