Часто вспоминаю своего (шу марша) трагически погибшего коллегу Рукмана Усупхаджиева (сентбярь 1999 г.). Его жизнь оборвалась в двадцать семь лет. Единственная дочь Седа, воспитанная вдовой Рукмана — Аминат, вышла замуж. Жизнь продолжается.
Но я о другом. Рукман действительно был журналистом от Всевышнего. Но рок сыграл с ним злую шутку. Он очень хотел стать членом Союза журналистов России. На тот момент в нашем коллективе «Халкъан Аз» нас было всего трое — с журналистским билетом.
Так вот, мы, с Камилем Хункеровым и Герей-Ханом Зулумовым, подготовили весь пакет документов и думали отправить их в Махачкалу… Но случилась трагедия. Затем я несколько раз ездил в СЖ республики с единственной надеждой, чтобы «пробить» документы своего погибшего коллеги. Но все тщетно. Тогда я, уходя, бросил в сердцах: «Ведь звание Героя-то дают посмертно, неужели нельзя сделать исключение. Ведь он погиб на боевом посту…».

Где бы, с кем бы и кем бы ни работал, в своих коллегах всегда ценил, прежде всего, их любовь и преданность избранному делу. Если задаться вопросом: «А много ли было таких?» — позволю себе вначале отметить: «К большому сожалению, больше было тех, кто приходил к своему рабочему месту через силу. Через не могу. А еще точнее, ради заработной платы». Таких не понимал. Просто по-человечески жалел их… Как мог пытался помочь им и словом, и делом…И когда это у меня получалось, радости моей не было конца!
За моими плечами уже определенный трудовой стаж. И, естественно, приходилось перепробовать себя в разных сферах. Еще родители приучили меня, как и всех членов нашей семьи, не чураться работы. Скажу определенно: нашел себя — в журналистике. Именно об этом я мечтал всю жизнь. На этом поприще обрел не только настоящих друзей, но и сумел-таки разглядеть в людях всю гамму противоречий: их двуличие, коварство, подлость, предательство…
Но человек, о котором пишутся эти заметки, несмотря на мало прожитую жизнь (всего лишь двадцать семь лет), оставил в моей памяти неизгладимый след. В нем сочетались честность, добропорядочность, преданность избранному делу, сыновья любовь к Отечеству, родителям, забота о семье, уважительное отношение к старшим. Его одинаково любили родные, близкие, коллеги. Яростно ненавидели те, кого он обличал в своих публикациях и в жизни вообще.
И это за столь короткую жизнь, которую он прожил как бы на одном дыхании. Рукман Усупхаджиев в нашем коллективе был одним из самых молодых. Так сказать, начинающим журналистом пришел он в редакцию. Но очень полюбил эту хлопотную профессию. Юношеский максимализм, плюс огромное желание познать всю глубину избранного дела очень скоро помогли Рукману стать самым печатающимся сотрудником. К его чести, надо отметить, что он не был кабинетным журналистом.
Командировка для Рукмана – отдушина от бумажной суеты. Временных рамок, в которых он чувствовал себя неуютно. И, самое главное, материалы он готовил в срок, и они сразу шли в номер. Будучи студентом-заочником ЧИГУ им. Толстого, тяжело переживал из-за событий, которые развернулись в начале лихих 90-х годов прошлого столетия и в Грозном, и во всей Чечено-Ингушетии.
Но не знали ни мы, ни сам Рукман, что война в соседней республике не только исковеркает сотни и тысячи человеческих судеб, сравняет с землей села, станицы, аулы, а Грозный превратит в руины. Спасаясь от войны, из Чеченской Республики по всей стране начнут уезжать люди: чеченцы, русские, греки, армяне, евреи и другие. Жестокость в действиях федеральных войск и зародила в душе Рукмана внутренний протест – он официально отказался служить в Российской Армии.
Поступок Рукмана и чиновники из военкомата, и даже некоторые из его друзей вначале не приняли всерьез. Но молодой человек был тверд в принятом решении. Состоялся суд, который определил ему наказание – лишение свободы. Но не такой у него характер. И «там» Рукман остался верен себе и патриотом своего народа..
«Единственное, о чем я жалею, — писал он мне, — что не смогу побывать на пятилетнем юбилее нашей газеты». Как раз на тот момент мы отмечали юбилей. Вернувшись из мест лишения, он вновь пришел в газету.
Опять статьи, репортажи, интервью из фронтовой Чечни. Дома родители, братья и супруга Аминат с дочуркой Седой. И они, и мы, его коллеги, одинаково переживали и тревожились за Рукмана. Наши просьбы быть осторожным, он отметал, отшучиваясь: «Один раз живем…». Да и как можно быть сторонним наблюдателем, когда совсем рядом льется кровь, гибнут люди. И те, и другие — наши сограждане, россияне.
Две военные кампании в Чеченской республике унесли не только жизни военных и гражданских лиц, но ее жертвами стали и те, кто профессионально и максимально объективно освещали весь ход братоубийственной бойни. Это я о своих коллегах говорю. Каждая потеря в журналистских рядах нами, естественно, воспринималась с болью в душе и с большим сожалением. Ведь у них оставались родители, семьи, супруги, дети. Если убеленные сединами старики пытались, пряча непрошеную слезу, держаться, то женщины (и матери, и сестры, и супруги) были бессильны справиться с этой бедой. Хотя душой они и понимали, что на все воля Всевышнего Аллаха, но разум противился принять и понять в одночасье навалившуюся беду. Горе. Трагедию.
Не избежала всего этого и семья Усупхаджиевых из Нурадилова. Августовско-сентябрьские события 1999 года – вторжение в родной Дагестан международных бандитов, принесли в наши дома новые потрясения, страдания, боль утрат близких и родных людей, друзей и коллег. В их числе был и наш друг Рукман Усупхаджиев.
Старший брат его – Арслан — жил в родовом селе Ярыксу–Аух Новолакского района. Рукман целый день пытался пробиться к нему. Но военные не пропускали никого. А среди тех, кто уже покидали села, Арслана тоже не было. В такой ситуации младший брат не мог, не узнав о судьбе старшего, вернуться в родное село Нурадилово.
Время вечернего намаза. Потеряв всякую надежду побывать у брата, Рукман вернулся на «Новолакское кольцо», где и совершил намаз у знакомых ребят. Сегодня, по прошествии лет, трудно предугадать, о чем он просил Всевышнего. Но, близко зная Рукмана, могу сказать однозначно, что все его мысли и поступки были направлены на то, чтобы и в соседней Чечне, и в родном Дагестане, да и на всем Кавказе люди перестали общаться друг с другом силой оружия. И чтобы на нашу землю вновь пришел мир и люди зажили, как и прежде, мирно, спокойно, достойно, оставаясь верными традиционной дружбе наших народов.
Больше чем уверен, одолеваемый этими мыслями, Рукман вышел на дорогу и именно в этот момент он увидел колонну миротворцев, направлявшуюся в Новолак. В последнюю машину он и успел заскочить. Лучше бы Рукман не делал этого… И зачем в машине оказалось место?! Но, видно, на все воля Всевышнего. Стечение обстоятельств. И тогда, после трагической гибели Рукмана, и сейчас, по прошествии многих лет, мы, его друзья, коллеги, родственники, как бы чувствуем свою вину за случившееся.
А в чем она заключается, не можем объяснить. В те дни он был буквально на взводе: куда-то спешил, суетился, даже на время забросил свою работу в Фонде им. Имама Алимсултанова.
В сентябре 1999 года трагически оборвалась жизнь моего коллеги, друга и ученика Рукмана Усупхаджиева. Он стал бы великим журналистом, а человеком прекрасным он уже был с рождения. Патриотом же своего народа — всегда! Светлая память о нем навсегда сохранится в моем сердце.
…Похоронили его в родном селе – Нурадилово. Отец Махмасолта и мать Нурьян после случившейся трагедии, конечно, пытались крепиться. Вначале им это удавалось.… Но когда дети уходят в мир иной раньше родителей, на мой взгляд, это противоестественно…
Вначале не стало отца, а год спустя похоронили и мать Рукмана. У него осталось пятеро братьев. Все они обзавелись семьями. Живут, работают, воспитывают детей. А вдова Рукмана Аминат воспитала единственную дочь Седу.
Хотя прошло столько лет, но в моей памяти не стираются слова, сказанные маленькой Седой в день похорон Рукмана, обращаясь к бабушке Нурьян: «Куда они уносят папу? Он же не умер. Он же лег отдохнуть. Ну, скажи им об этом, бабушка…».
Говорят, люди живы, пока жива память о них. В наших сердцах память о Рукмане будет жить вечно. И еще. Я знаю чиновников, которые в спешном порядке, в зависимости от смены власти в стране, меняют в своих кабинетах портреты руководителей. В моем же кабинете один лишь портрет Рукмана Усупхаджиева, сделанный нашим коллегой Камилем Хункеровым.
Лидеры и политики приходят и уходят, а друзья остаются навсегда. Он был мне больше, чем друг. Именно таким, дорогой Рукман, ты и останешься в моей памяти…
Умар Якиев