На днях в календаре отмечался День памяти жертв политических репрессий. В Российской Федерации этот день отмечается ежегодно 30 октября, а в других республиках бывшего Советского Союза — в разные дни. Это памятный день, в который проходят траурные акции и мероприятия, возложения венков и цветов к памятникам репрессированным, «уроки памяти» в учебных заведениях, посвященные этой трагической дате.
Примечательна история учреждения в СССР такого дня. Дата была выбрана в память о голодовке, которую 30 октября 1974 года начали узники мордовских и пермских лагерей в знак протеста против политических репрессий в СССР. Они объявили 30 октября Днём политзаключённого в СССР. С тех пор в Советском Союзе ежегодно проходили голодовки политзаключённых. Официально этот день был учреждён постановлением Верховного Совета РСФСР от 18 октября 1991 года «Об установлении Дня памяти жертв политических репрессий» в связи с принятием закона «О реабилитации жертв политических репрессий».
А вот как трактуется сам закон, согласно которому «политическими репрессиями признаются различные меры принуждения, применяемые государством по политическим мотивам, в виде лишения жизни или свободы, помещения на принудительное лечение в психиатрические лечебные учреждения, выдворения из страны и лишения гражданства, выселения групп населения из мест проживания, направления в ссылку, высылку и на спецпоселение, привлечение к принудительному труду в условиях ограничения свободы, а также иное лишение или ограничение прав и свобод лиц, признававшихся социально опасными для государства или политического строя по классовым, социальным, национальным религиозным или иным признакам».
Мы знаем, что в годы Советской власти массовым репрессиям по политическим мотивам были подвергнуты миллионы человек. По данным статистики первого спецотдела бывшего МВД СССР (ныне МВД РФ), в период с 1 января 1921 года по 1 июля 1953 года по обвинениям в совершении контрреволюционных и других особо опасных государственных преступлений было осуждено 4 060 360 человек, из них 799 455 приговорены к высшей мере наказания. Особое место занимают два года (1937 и 1938), известные как годы Большого террора, когда наблюдался резкий взлёт масштаба политических репрессий. В повседневную жизнь советских людей вошло понятие «враг народа». От террора пострадали все народы страны. Более 3-х миллионов человек было репрессировано по национальному признаку. Общее число подвергшихся репрессиям не в судебном, а в административном порядке, составляет около 7 млн.человек.
Сюда же относится и депортация целых народов в СССР — это печальные уроки этнической политики Сталина, «ошибочность» или «преступность» которой вынуждены признать практически все политические силы. И аналогов подобному злодеянию в мире не было. Я имею в виду по масштабам и охватам такого количества безвинных людей.
Сегодня, по истечении стольких лет, я задаюсь вопросом: «Хоть кто-нибудь из причастных ко всем этим чудовищным злодеяниям ответил за свои преступления против человечества перед законом?». Их же, виновных, было много, начиная со Сталина и Берия, заканчивая Кабуловым, Серовым и полковником Гвишиани, командовавшим на месте расстрелами, в том числе в с. Хайбах, где заживо сожгли более 700 человек, женщин, стариков и маленьких детей. За эти преступления с них никто не спрашивал. Больше чем уверен, никто из них не осознал свои грехи даже перед Богом и не покаялся. Сейчас я не об Указе Президиума Верховного Совета СССР за 9 января 1957 года о разрешении депортированным вернуться домой и признании депортации ошибкой, а о том, что никто не понёс за все эти преступления никакого наказания. Никого из этих людей не судили.
Вспомните про главный суд ХХ века — 1 октября 1946 года Международный военный трибунал в Нюрнберге вынес приговор нацистским преступникам. Впервые на скамье подсудимых оказались первые лица целого государства, обвиняемые в совершении военных преступлений и геноциде. Все главные лица, обвиняемые в преступлениях, были отправлены на виселицу. Всё законно. Нюрнбергский трибунал поставил фактическую точку в истории Второй мировой войны.
А разве тогдашнее руководство СССР не могло поступить также с виновными в убийстве и геноциде миллионов советских граждан? Именно это было бы признанием их вины за смерть миллионов граждан и наказанием за содеянное ими. К сожалению, в данных преступлениях не поставлена точка. Тут волей-неволей задаешься вопросом: «Неужели День памяти жертв репрессированных народов учреждён только лишь для того, чтобы проводить траурные акции, памятные мероприятия и возложения венков и цветов к памятникам репрессированным? И это успокоит разум и кровоточащие раны тех, кто в одночасье потерял своих родных и близких в холодных степях Казахстана и Киргизии, лишился домов, земли отцов и административных территорий?
А как быть с исправлением ошибок? Мне могут возразить, напомнить про Закон «О реабилитации репрессированных народов». Да, он вот уже 31 год как вышел. Только в отношении нас, чеченцев Дагестана, Закон пока не работает. Мы, как не могли возвратиться к своим очагам, так и не можем по сей день. Нам не возвращают дома даже те, кто получил взамен в «Новострое» новые дома. А про восстановление Ауховского района и вовсе речи нет.
И вправду, остаётся только провести траурную акцию, да уроки в учебных заведениях памяти расстрелянных при выселении и погибших в вагонах по дороге в Казахстан и Киргизию.
Я никогда не забуду слова своего отца-фронтовика, участника Финской и ВОВ Абдуллы Яхьяевича Саипова, который похоронил в первую же зиму в Казахстане своих отца и мать (оба умерли в один день), и пятеро детей: дочь 9-ти лет и четырёх сыновей 5-ти, 3-х, 2-х лет и 1-го года, который сказал летом 1990 г.: «Мне бы хотя бы одну ночь провести в своём родном селе Бонайаул (ныне Новолак),в доме, где я родился и рос, я бы со спокойной душой ушёл в праведный мир»… А в декабре того же года отца не стало…
Зато в доме отца спокойно живёт лакец Сулейман Гамидов, которому построили новый дом в «Новострое», но он его отдал своему сыну, где он и живёт там с семьёй, а сам остался жить в чужом уже доме. А ведь по закону, новый дом он должен был получить лишь после того, как освободит дом депортированного. А С. Гамидов теперь ждёт, пока ему построят ещё один новый дом в «Новострое». Возможно, тогда они с женой освободят чужой. Если, конечно, к этому времени не обзаведутся семьями подросшие уже его внуки. Здесь же так заведено: взамен одного освобождаемого дома получают на всех членов семьи. Вот и тянется вопрос восстановления Ауховского района десятилетиями.
Мы, дети и внуки тех, кого в феврале 1944 года депортировали, помним всех, кто остался лежать в степях Казахстана и аилах Киргизии, и тех, кто покинул этот свет «дома», с мечтою вернуться к родным очагам. Мы помним о них всегда, не только в День памяти жертв политических репрессий.
Скорбим… Пусть все они будут обитателями рая!
