Прошедшие, скажем прямо, затяжные новогодние выходные позволили насладиться свободой, заняться домашними делами, пообщаться с близкими.
Как говорится: «Свободы много не бывает» и мы, женщины, ничего не находим лучше, чем «копаться» в домашней утвари и прочей житейской «канители»…
Многие мелкие вещи в моем доме напоминают кого-либо, с кем была связана моя жизнь с ранней юности и даже детства.
Вот тетрадь по письму за 3-й класс (1965 г.), сохраненная моей учительницей, ныне подругой и советчицей Гулей Абдулмажидовной, и подписанная ее красивым почерком. До чего же милы и красивы эти красные «пятерочки» в конце каждой классной и домашней работ! И маленькое круглое панно с изображением колосьев — от нее же.
Еще в первые годы моей работы в нашей редакции в день моего рождения к нам приехали деверь Султан с супругой Яхитой (Дала гечдойла цунна) с красивым чайным сервизом. А сегодня в моем шкафу сиротливо стоят три блюдечка от него и рука не поднимается ни отделить их, ни убрать в кладовку.
Вот маленькая фреска «Птички чирикают…». Так ее назвала моя коллега по Османюртовской школе, ныне покойная Шура (Дала гечдойла цунна). Тогда, в 70-е прошлого столетия, они были в моде. Мы застали их двух видов: силуэт девушки с луной на ладони и дерево с птичками на ветках — именно вторую мне заказывала Шура и по-своему объяснила, «что она от этой жизни хочет».
Фарфоровая сахарница и стеклянная конфетница, зажатая металлическим «обручем» от Тамары и Зухры, картина «У реки» от покойной тети Мазиг…
Другая тетя Лиля очень любила красоту во всем, приобретала и с удовольствием дарила разные вещи своим близким. Красивая большая тарелка и изысканные духи — ее подарок (Дала гечдойла цунна).
Вот цветочница от моей снохи Йиситы и картина на исламскую тему от другой снохи Хасры…
Много еще поделок, картин и панно с изображением красивых девушек — на гипсовой и металлической основе. Все они, обмотанные бумагой, лежат в сундуке подальше от людских глаз — грешно, говорят. Как будто у нас других отступлений от веры нет. Я, конечно, не так сильно подвержена влиянию извне, но: «Что скажет княгиня Марья Алексеевна?!».
Вот две книжки, обособленно от других, стоят на книжной полке от дорогих и близких мне людей. Одна из них — сборник стихов поэта XII века Руми, а вторая — от Гамзата Забитовича, наставника и директора моей школы.
Я, конечно, понимаю, что все это после меня никому не будет нужно и, скорее всего, они станут «достоянием» мусоросвалки, или их сожгут. Но пока … они составляют смысл моей жизни, с ними связаны воспоминания лучших и не очень дней. Но все же все это на втором месте — после родителей, братьев, сестер, детей и внуков…
Руми СУЛТАХАНОВА