Уже второй год, как нет с нами Вахырсултана Хаджиева (Дала гечдойла цунна). И на протяжении этого короткого времени меня только ленивый не упрекнул в том, что наша газета не написала об этом достойном человеке. Я, конечно, предлагала им самим поделиться своими воспоминаниями о нем. А они, в свою очередь, ссылаются на то, что не очень дружат с письмом, изложением своих мыслей.

Вахырсултан, конечно, заслужил самых высоких похвал – он был человечным, честным, прямолинейным. На протяжении многих лет поддерживал учителей района, помогал, чем мог.
«Вырастить сына, построить дом и посадить дерево» —  все это Вахырсултану удалось. Вырастил четырех достойных сыновей и прекрасную дочь, построил не один дом и посадил множество деревьев. Всегда подчеркнуто опрятный, элегантный, вежливый Вахырсултан располагал к себе. И хотя вспыльчивость из-за определенных несправедливостей ему была присуща, он умел сглаживать острые углы. Думаю, немного найдется людей в образовательной сфере нашего района, не обязанных ему.
Не секрет, что услуги часто, если не всегда, бывают «платными». Он был в этом чист, как стеклышко. Конечно, наверное, в семье из-за этого были небольшие разборки. Но уже будучи на пенсии, он говорил: «Я счастлив, что никому на этом  свете ничего не должен, что слово «взятка» меня не коснулось. И поэтому хожу с высоко поднятой головой и каждому знакомому смело могу пожать руку».
Он не жалел о том, что не крохоборничал, ни о ком не отзывался нелестно за спиной, мог прямо сказать правду, какой бы горькой она ни была. Всегда спешил на помощь даже тогда, когда этого от него не ждали – таким образом, он любил, наверное, преподносить сюрпризы.
Да, Вахырсултан был требовательным, в первую очередь, к себе, а затем и к подчиненным. Признаюсь, дисциплинированностью я не отличалась и по этой причине довольно часто получала «шишки» за опоздания на работу.  Мы работали в районной школе №2 и Вахырсултан был «пахарем» — работал за всех нас и даже писал кипы отчетов за Б. Моллаева, который в те годы  руководил Хасавюртовским РайОНО.
Мне же, в силу своей молодости, это не нравилось, а он напрямик: «Я и за вас работаю!».
Что ж, он был прав. Он поднимался по служебной лестнице, благодаря исключительно своей настойчивости, трудоспособности, целеустремленности. У него не было, как принято говорить, «толкача». Единственный сын в семье, он знал, что должен быть опорой  и родителям, и сестрам.
Надо отдать должное его супруге Марьян (Дала гечдойла цунна) – Вахырсултан ежедневно, в любую погоду, в любое время года приезжал на работу в выглаженном строгом костюме. На его опрятность не влияла ни сельская грязь после дождей, ни беспощадная пыль в теплое время года. В начищенной до блеска обуви, он уверенно занимал свое рабочее место.
Хотя мы с ним довольно часто ссорились, будучи коллегами, спустя энное время я убедилась в том, что он, все-таки, считал меня не совсем неблагонадежной. Оказалось, что я обязана ему своей нынешней работой, ибо именно Вахырсултан рекомендовал меня нашему первому главному. А узнала я об этом от Зайнди, спустя лет 5-6. И хотя я не решилась откликнуться на приглашение Зайнди Джабраиловича, когда открывалась газета, на сей раз Аблиев оказался напористее, за что я благодарна им обоим, ныне покойным (Дала декъалбойла уьш).
Таких, как я, «устроенных» Вахырсултаном, в районе немало. И они помнят об этом и благодарны ему. Его памяти. Единственно, о чем он сожалел, это то, что не воспитывал свою единственную дочь Инканат в своей семье, вместе с ее четырьмя братьями. Это было его ошибкой  и болью. И с этим он ушел в Вечный мир.
Но он очень гордился ею, ее сыновьями. Но ни говорить им об этом, ни показать свои чувства ему не позволила ничем не оправданная принципиальность. Правда, и в этом он находил оправдание: «Мои пожилые родители слишком были привязаны к ней и лишить их этой радости я не мог».
Гибкость, извивания с начальством ли, с окружающими ли – это не про него. Имел ровные, дружеские отношения как с директорами школ, так и с учителями района. Для него верхняя ступенька служебной лестницы не имела никакого значения. Любил повторять: «Я сам себе и власть, и начальник». Ему это было просто, потому что не надо было оправдываться ни перед кем.
Как-то он одного из своих сыновей взял на работу в сферу образования. «Хороших» и завистливых людей у нас предостаточно. Дело, почему-то, дошло до органов. На вопрос: «Какое Вы имели право?», — Вахырсултан, со свойственной себе прямолинейностью, ответил: «Знаешь, какое я имел право? Право отца. Я – отец, а, значит, я отвечаю за своего сына, за его трудоустройство».
Это говорит о том, что погоны тоже для него мало что  значили, хотя бы потому, что он, повторяюсь, был чист и перед властью, и перед друзьями, и перед семьей.
Он, в самом деле, нес ответственность не только за образование, воспитание своих детей, но и за их трудоустройство.. Надо отметить, что и они не остались в долгу. Оставшись без супруги, он не почувствовал отсутствие внимания и заботы со стороны тех, за кого он отвечал. Спасибо им.
Несмотря на последние трудные месяцы болезни, он очень хотел жить, радоваться успехам внуков и подарить тепло своей дочери Инканат, которую он считал обделенной отцовским вниманием и лаской, хотя последнее для него не было присуще. Вот такой характер.
Мнение о Вахырсултане Адамовиче всех тех, кто его знал, выразила Хурмат Татаева – учительница родного языка Хамавюртовской школы, не скажешь:

Хоть не мать родила,
Нам по жизни был братом,
Помогал всем, чем мог
И не требовал платы.
Честным был, как никто,
В этом мире продажном,
Подставляли  тебя за то  не однажды,
Ты и не был святым,
Да и кто же безгрешен?
Человеком ты был таковым и остался.
Ты ценил всех людей,
И язык, и культуру,
Сохранить ты сумел
В чистоте свою душу.
Дивный сад ты разбил –
Все своими руками,
Для себя ничего не просил
Ничего  ты.
Красоту ты любил,
Все вокруг расцветало.
И таким ты ушел,
Добрый след свой оставив…