Когда он подошёл к фонтану, уже вечерело, но июньское солнце было ещё высоко. Мысли вновь возвратились к Эльмире. «Придёт ли она?» — думал Арслан. Когда он утром звонил ей и просил назначить время встречи, ему показалось, что голос её слегка вздрагивает. К чему бы это… Даже не верилось, что со дня их последней встречи прошло два года.Казалось, всё было ещё вчера. Арслана после окончания школы призвали в армию. Эльмира поступила в медицинский институт и перешла на третий курс.«Наверстаю», — думал Арслан. Два года службы, полтора из которых в Афганистане выполнял свой интернациональный долг, не прошли даром. По другому стал смотреть на всё окружающее. Окреп, возмужал.  Да и награды: орден «Красной звезды» и медаль  «За отвагу» тоже говорили сами за себя. Занятый этими мыслями, он и не заметил, как подошла с тыльной стороны Эльмира.
— Здравствуй, служивый! С возвращением тебя! — услышал он знакомый голос. Арслан, увидев Эльмиру, на какое-то время оторопел, потом всё-же овладел собою. Перед ним стояла не та прежняя Эльмира, которую он знал до армии. Это была высокая, стройная, с пышными каштановыми волосами девушка.
— Ой, Арсланчик, ты никак онемел на радостях? Или не узнал меня? — выпалила Эльмира.
— Да нет, я… Просто ты изменилась здорово,- выдавил из себя Арслан, стараясь скрыть свою растерянность.
— Ну и как, в лучшую сторону или …? 
Арслан опять замялся.
— Просто изменилась вся, а это платье коричневое  тебе очень идёт, — сказал он после некоторой паузы, и добавил: — Пойдём к нашему дереву…
Они зашагали к той самой акации, возле которой любили встречаться.
Арслану вспомнилась их первая встреча. Они, учащиеся 9 класса, тогда всем классом ездили в гости в одну из городских школ, где состоялась их встреча с 9-м классом данной школы. Гости и хозяева обменялись своими концертными номерами, приготовленными специально для этого события. Потом были танцы. Арслан несколько раз приглашал Эльмиру. Познакомились. Говорили о поэзии, делились планами, кто куда хочет поступать, и обменялись адресами. Эльмира сразу понравилась Арслану. В ней было что-то такое, чего он не замечал раньше у остальных её сверстниц. Он чувствовал с ней себя легко и непринуждённо. Как-будто они были знакомы давно. Конечно, после первой были и другие встречи в парке, но ему почему-то всегда вспоминалась именно их первая встреча.
—  А где ты служил, Арслан, и почему ни разу мне об этом не писал в своих письмах?- спросила Эльмира, взглянув Арслану прямо в глаза. 
— А я и домой об этом не сообщал, писал, что служу в Монголии. Зачем, чтобы тебя живого оплакивали два года?
— Значит, ты служил в Афганистане?- с улыбкой спросила Эльмира, обрадовавшись своей догадке. — Наверное, шмотки импортные привёз, как-никак заграница?..
Этого вопроса Арслан меньше всего ожидал от неё. Хотя в её поведении, в разговоре с ней и раньше замечал  её явное желание выделяться от окружающих своими яркими нарядами и украшениями, которыми её баловал отец. Ведь она была единственным  ребёнком в семье. Тогда он этому не придавал серьёзного значения.
А Эльмира  всё говорила и говорила, словно боясь чего-то недосказать, упустить. 
— Ну ничего, шмотки и в Хасе можно купить. Я знаю несколько адресочков, где за приличную сумму можно достать плащ из чистой кожи, брюки модные… Главное, что вернулся живым и невредимым. Вот у нас сосед Ахмед вернулся в прошлом году оттуда же, без ноги, нервный такой, хромает на своем протезе, ходит злой на всех, будто мы виноваты в том, что ему ногу оторвало. А, может, и злится на Патимат за то, что та вышла за другого на третий день после его возвращения. Я её понимаю: одно дело в Великую Отечественную, тогда многие возвращались с фронта калеками, но ведь в наше время иметь мужа-инвалида через сорок с лишним лет после войны — это же смешно…Последние слова будто громом поразили Арслана. Он на какое-то время отключился от всего, что происходило рядом. Вспомнился госпиталь, усталое морщинистое лицо подполковника медицинской службы, заглянувшего в палату через два часа после операции, и слова, сказанные им:  — Как чувствуешь себя, боец? — Ничего, сынок, страшное позади, теперь дело пойдёт на поправку. Ты не очень-то переживай, главное голова цела, видеть и мыслить можешь. Тогда Арслан ещё не понимал, почему он это говорит. Пытаясь понять, что же с ним произошло, он пошевелил сначала одной ногой, затем другой. Ноги были целы. Попробовал пошевелить пальцами рук и резкая боль в правой кисти заставила содрогнуться. Всё стало ясно, ампутировали кисть. И что обиднее всего, правую. 
«Калека», «инвалид» — звучали у него в ушах слова, произнесённые любимой девушкой. Появилось страстное желание нагрубить ей, даже ударить. Неимоверным усилием взяв себя в руки, он тихо произнёс:  
—  Я думаю, тебе пора идти домой, уже поздно, дома, наверное… 
Эльмира не дала ему договорить.
— Да, действительно, а то разболталась я, отпросилась ненадолго — и на прощание протянула Арслану свою тоненькую, с большим кольцом на пальце ладонь.  Арслан вначале хотел было подать ей правую руку, но тут же, подумав, протянул левую.
— Э, нет, Арсланчик, левую руку не подают, сам же говорил — и  схватила его за правую руку. И в ту же секунду, словно ошпаренная,  отскочила назад. Какое-то мгновение оба молча смотрели друг на друга. Арслан в широко раскрытых её глазах прочёл вопрос. Вопрос, которого он ждал и в то же время боялся. 
— Да, да, Эльмира, это протез. Так что твой сосед  Ахмед не одинок в своём несчастье,- сказал Арслан, вздохнув глубоко.
— Да, но… ты… это даже незаметно, — пыталась она найти оправдание тому, о чем говорила минутой раньше.
— Мы встретимся завтра?- спросил он, чтобы прервать неловкое молчание.
— Не знаю…
Ответ был похож скорее на робкий невысказанный вопрос: «А стоит ли?». Арслан это понял. Понял он и другое, что в эти минуты здесь, в  старом парке города, куда он приходил с такой радостью, он теряет что-то очень близкое и дорогое ему. 
— Ну…. пока.
— До свидания, — еле слышно прошептала она и зашагала прочь.
— Ну что же, пора и мне домой, — подумал Арслан. До прибытия поезда оставалось ещё полчаса и он решил пешком пройтись до вокзала. Уличные фонари, кустарники, аккуратно подстриженные чьими-то заботливыми руками, прохожие —  всё, что час назад радовало его глаз, теперь уже потеряло всякий смысл. Всё кругом померкло… Он шёл, тяжело передвигая ноги. Во всём теле чувствовалась какая-то усталость. Хотелось лечь, отдохнуть, забыться. Поезд прибыл без опозданий. Арслан специально сел в тот вагон, где было меньше пассажиров.
— Как же так, вроде и не ссорились, никто никому не изменял, ведь были между нами чувства, и даже любовь? — размышлял он. А, может, и не было настоящей любви? Тогда как объяснить строки её последнего письма: «Ты пишешь, что любишь меня… Хотя, по нашим кавказским обычаям, девушкам и не принято признаваться парню в любви, всё-таки напишу:  ты мне тоже очень нравишься. Ты хороший парень…»
  Но ведь когда я уезжал в армию, обещала ждать… Да, но тогда она не знала, что я вернусь без кисти,- говорил в нём другой голос. Погружённый в эти мрачные мысли, Арслан чуть не проехал свою станцию — пришлось спрыгнуть на ходу.
В дом зашёл тихо, родители и не заметили его появления. Прошёл в свою комнату, не раздеваясь, лёг на диван. Но сон не приходил. Тогда он взял в руки газету, лежавшую рядом на тумбочке, пытался вчитаться в текст, но буквы плыли перед глазами, и тоскливые  воспоминания этого вечера наваливались на него. Поднявшись с дивана, Арслан взял ручку и бумагу, решил написать Эльмире письмо. Слова легко ложились на бумагу.
«Спасибо тебе за всё, что ты для меня сделала. Я многим тебе обязан. Там, в горах Афганистана, в самые трудные минуты твои письма, светлые и чистые, как воды арыка, мысли о тебе мне помогли выдержать и выжить. Наша сегодняшняя встреча заставила меня на многие вещи посмотреть иначе. Я понял, что мы больше не можем обманывать друг друга.  Ты просто сильно изменилась. Я рад, что это понял теперь. Сейчас я пишу тебе то, что ты мне хотела сказать на прощание. Прости, что приехал без руки. А ты ещё найдёшь себе здорового и богатого жениха. Себя не обманешь. Прощай!».