«Я ЗАДЫХАЮСЬ В ДВАДЦАТЬ ПЕРВОМ ВЕКЕ»

Я, по натуре своей, отношусь к категории ведомых. И считаю, что это одна из многих отрицательных черт своего характера. Такими, как я, управлять легче, введя в такие дебри, откуда, порой, выхода нет и быть не может. Легко отношу себя к занудам и лентяям потому, что зачастую и то, и другое мне присуще. Хотя не очень понимаю, простите, ослиное упрямство, ловлю себя на том, что завидую упрямым людям.Мне в голову не приходит, что можно не верить человеку, с пеной у рта доказывающему свою «правоту». И очень разочаровываюсь, когда эта самая «правда» оказывается ложью. И сегодня, ближе к семидесяти годам, постепенно начинаю прозревать. Мы с вами, несмотря на прогресс во всех отраслях, живем в страшное время. Уткнувшись в телеящик, слушаем и смотрим такую дребедень из уст высокопоставленных лиц, что, простите, уши вянут. Перед выборами  понаобещают «с  три короба», а удобно устроившись в своих креслах, показывают народу, а значит своим избирателям, кукиш. О том, что им самим не стыдно, говорить не приходится – они знают, что с нами можно так поступать., что мы это проглотим и будем ждать лучшей участи от новых чиновников. Но жизнь, да и история показывает, что лучше, чем было, никогда не будет и мы идем все ниже и ниже по наклонной.От сообщений из соцсетей, откровенно говоря, голова пухнет. Смелые специалисты дают нам такую информацию, что становится страшно за будущее детей и внуков. Помнится, в школе не любила урок химии и не оттого, что преподавали недостойно, просто было лень изучать таблицу Менделеева. А сегодня, эта самая химия, проникла во все, чем мы живем: в еду, одежду, в атмосферу. Выходит, будущее оказалось не за Навои, Пастернаком, Дюма, коими мы зачитывались длинными зимними ночами. 
На днях позволила себе смотреть чемпионат мира по фигурному катанию (очень любила этот вид спорта в молодости). Было жаль этих красивых нарядных молодых людей и девушек – они выступали без зрителей. Судьи и тренеры – в медицинских масках, и в очередной раз мозг пронзила мысль: «Куда мы идем? Почему у нас не хватает мудрости покаяться перед Всевышним за содеянное нами зло? Мудрости понять, что Он карает нас за наши грехи? Почему за все должны расплачиваться эти мальчишки и девчонки, изнуренные диетами, бесконечными тренировками, ведь зрители для них большой оплот, стимул ?». Мы, забросив свои сады и огороды, покупаем напичканные нелюбимой мной химией фрукты и овощи, мясомолочные продукты, наши реки загрязнены и мусором и падалью. Мы отказались от мычания коров и блеенья овец в наших дворах – не хотим пахнуть, простите, навозом. Нам «Шанель» подавай. Добившись, когда-то первенства в освоении космоса, мы открыли путь к загрязнению атмосферы. 
Вы, конечно, заметили, что помидоры неподвластны нашим зубам, что для огурцов и двух дней достаточно, чтобы испортиться в наших холодильниках, что хлеб преет почти сразу ... . И все это мы оставляем в наследство нашим детям. А они, в свою очередь, будут в отчаянии от болезней своих детей, т.е. наших внуков, правнуков.
Я знаю, что повторяюсь, что самым успешным (не мудрым, конечно) из нас, людей, тот, кто придумал деньги, которые начиная с благородных металлов дошли до обыкновенных разрисованных бумаг. И мы, человеки, готовы продать за них отца и мать, братьев и сестер и благополучие наших детей. О совести говорить не приходится – она давно продана и перепродана. 
На все эти мысли, в очередной раз, натолкнул меня видеоролик, который начинается со слов «Вообще любое спасение надо начинать с того, чтобы вычистить мусор в мозгах. Сегодня наши мозги – это помойка – злокачественная и зловонная. Хуже, чем любая помойка, которая валяется на полянах…» Подписываюсь под каждым словом этой женщины. 
Тут совесть, как на рынке, продается.
 Продвинутый, как говорится, век.
А мне продать свою не удается,
Ведь я прошловековый человек.
Как жаль, что не бегут обратно реки.
Не делают моложе нас года.
Я задыхаюсь в двадцать первом веке,
Мне хочется обратно навсегда.
Эти слова тоже мне «подарены» Ватсапом. Мы, старшее поколение, в самом деле, задыхаемся в двадцать первом веке и ох, как хочется обратно туда, в двадцатый век. Навсегда.